Красноярское педагогическое училище имени А.М. Горького. Дирижёрско-хоровое отделение. 1979-1982

Один только голос — это еще не все. Как и хороший инструмент, он звучит лишь в умелых руках. Слава Богу, я попал к классным педагогам.

Дмитрий Хворостовский

После окончания музыкальной и общеобразовательной школы в 1979 году Дима Хворостовский поступает в Красноярское педагогическое училище имени А.М. Горького на дирижерско-хоровое отделение. Именно здесь происходит встреча с его первым педагогом по вокалу Галиной Алексеевной Астаниной. Человеком, который пробудил в нем профессиональный интерес к вокалу, заставил поверить в себя, в свои возможности, научил ими пользоваться.

Когда Дмитрий начал учиться вокалу в учебных заведениях, его отец предостерегал сына: «Никому не давай трогать твой голос. У тебя все правильно. Тебе не надо ставить голос, тебе надо развивать его». Для работы с Галиной Алексеевной это предостережение было не нужным. Она именно так и работала, была чутким, внимательным педагогом. Видела и слышала природу молодого певца и работала над ее развитием. Без навязывания своего мнения о голосе вела скрупулезные поиски индивидуальной природы голоса исполнителя, его диапазона. И при этом добивалась правильной постановки голосового аппарата.

Она любила своих учеников, как своих детей, с их достоинствами и недостатками. Учились ли они у нее в училище, или давно окончили обучение, она продолжала поддерживать с ними тесную связь. Следила за их судьбой, переживала до нервного срыва и слёз. Именно Астанина первая увидела в Дмитрии будущего большого певца и все сделала для того, чтобы он продолжил учебу в высшем музыкальном учебном заведении. Галина Алексеевна говорила отцу Дмитрия: «Не забывайте, у него сейчас трудный возраст, он всему сопротивляется. Считает, что все хотят лишить его свободы. Это пройдет! Поверьте, у него дар, он должен учиться вокалу дальше в консерватории. Такие голоса встречаются раз в 100 лет! Главное сейчас удержать мальчика от «подвигов», не дать ему отказаться от пения».

В училище много внимание отдавалось вокалу, занимались индивидуально, пели в хоре, ставили спектакли. Там Дмитрий получил первые навыки актерского мастерства, умения держаться на сцене, исполняя оперные арии. С тех пор, как Дима стал петь и петь серьезно, все остальное перестало для него существовать. И в этом была заслуга его первого преподавателя по вокалу Галины Астаниной.

На занятиях (в училище) мы часто и подолгу занимались вокалом, каждый день по два-три часа пели в хоре, и буквально через несколько месяцев я заболел классическим пением.

Дмитрий Хворостовский

В 1981 году Хворостовский оканчивает педагогическое училище и получает диплом по специальности преподаватель музыки. В эти дни Галина Алексеевна напишет в своем дневнике: «Все, что я смогла сделать для него, я сделала. Вложила в него много души и сердца, дай Бог, чтобы это осталось бы в нем зернышком, и на Руси вырос бы еще один хороший певец, конечно, уже с помощью других хороших людей. Только бы он не сорвался где-нибудь в пути. Счастливого пути, мальчишка!».

Позднее, когда Дмитрий Хворостовский стал уже мировой знаменитостью, Галина Алексеевна не выпускала его из поля зрения. Она следила за его карьерой, приглашала в училище, показывала своих учеников. Спрашивала его мнение о них. Для юных студентов училища это была наивысшая радость и счастье — спеть для Дмитрия Хворостовского, получить его оценку. Среди этих счастливчиков: Евгений Кравченко, Андрей Домахин, Аня Бызова, Ани Адилханян, Вячеслав и Николай Васильевы и другие.

Галина Алексеевна воспитала большое количество учеников. Многие из них поступили в консерватории в разных уголках России, стали солистами оперных театров, филармонии, работают в известных коллективах. Но самым известным, и, наверное, самым любимым был Дмитрий Александрович Хворостовский.

Красноярский государственный институт искусств. Вокальное отделение. 1982-1987

Я с детства был окружён интереснейшими, удивительными людьми, благодаря которым я, как губка, впитывал в себя всё, смог чего-то достичь. В первую очередь, это мои педагоги, Екатерина Иофель и Ирина Архипова, которые поддерживали меня, отслеживали каждый мой шаг. Несмотря на все мои взбрыкивания и сопротивления, они сумели проконтролировать меня до конца, благодаря чему я и состоялся как музыкант. И сейчас я абсолютно счастлив, что мне доводится работать с величайшими музыкантами мира.

Дмитрий Хворостовский

В 1982 году Дмитрий Хворостовский поступил в Красноярский институт искусств на вокальный факультет в класс заслуженного деятеля искусств РФ, профессора Е.К. Иофель — ученицы М.Н. Риоли-Словцовой, супруги выдающегося русского тенора П.И. Словцова. В класс к Иофель, по её словам, он попал благодаря протекции знакомых, поскольку в её группе не было свободных мест. Но такой педагог, как Екатерина Константиновна, понимала, что перед ней талантливый молодой человек с многообещающим будущим. Конечно, она его взяла в свою группу, и не ошиблась. Хворостовский был и остаётся самым известным и талантливым из её учеников.

На приёмных экзаменах Дмитрий пел три вокальных произведения: арию Ксеркса из одноименной оперы Генделя, ариозо Мизгиря из оперы «Снегурочка» Н.А. Римского-Корсакова и русскую народную песню «Ах ты, душечка». После исполнения последней все бросились с поздравлениями к А.С. Хворостовскому, который присутствовал на поступлении: «Везите сына в Москву, к Нестеренко, он не откажется от такого ученика!» В восторге от Димы были и поступающие. «Мы все подумали, что это уже готовый певец, в отличие от нас, уже два года проучившихся на подготовительных курсах», — вспоминает однокурсница Дмитрия Хворостовского Людмила Сафина.

Е.К. Иофель рассказывала: «В общем, я сдалась, и мы начали заниматься. В начале третьего курса был уже значительный прогресс. Представьте только: он вставал у рояля, а я садилась в другой конец класса – и мне достаточно было одного взгляда, чтобы он меня понимал и делал, как надо! Тогда его пригласили выступать с симфоническим оркестром».

Сам Дмитрий Александрович так говорит о своём педагоге: «Когда я ещё учился в институте искусств в Красноярске, профессор Екатерина Константиновна Иофель мне говорила: «Умри, но держи фасон». Знаете, такие народные прибаутки. Говорит: «Тяжело? Ничего, под рубашкой не видно». И это как раз отличает жизнь артиста моего жанра. Вы не должны знать, насколько мне трудно, насколько мне трудно петь, тяжело. Это не должно быть видно. Если это видно, это плохо. Не должно быть так».

«Пять лет с Иофель были благотворным, но бурным и непростым процессом, поэтому, выйдя из ворот консерватории, я замкнулся и больше никого и никогда не пускал в свою «кухню». Научить невозможно, научиться можно. Человек развивается прежде всего сам. В чудеса вокальной педагогики я не верю». «Красноярский рабочий» 13 июня 2005.

«Она воспитала во мне артиста-певца, поэтому для моего пения характерны эмоциональность, заряженность и понимание того, что я делаю… Даже простые гаммы я обязан был петь с определенными эмоциональными задачами. Что касается вокальной технологии, то тут я с ней не согласен и достаточно долго выпутывался из ее вокальных методик». «Новый стиль» №5 2009.

В институте Дмитрий Хворостовский учился запоем, с огромным интересом, посещая дополнительные занятия по актерскому мастерству вместе театралами, занимался фехтованием, учил итальянский у замечательного педагога М.С. Михельсона, который заложил основы языка на всю жизнь.

«Я баритон, мне нужно и фехтовать, и фехтованием я владею очень хорошо, конечно, не в совершенстве. Практически в каждой второй опере баритон фехтует, даже в том же «Дон Жуане», там огромная сцена, где Дон Жуан должен фехтовать. Фехтованию я учился еще в Консерватории в Красноярске (Красноярском государственном институте искусств), вместе с актерами, куда я ходил, так сказать, факультативно, то, что мне было интересно. И потом, у меня друзья все были из актерского отделения. И мы там фехтовали, особенно когда закрывалась дверь за учителем фехтования, тут уж мы начинали фехтовать, там летели такие искры. Но это конечно мне пригодилось», — вспоминал артист.

Но главное, студент Хворостовский непрерывно учился вокальному мастерству. В те ещё очень молодые годы он стремился постичь все тайны исполнительской игры и до фанатизма работал, овладевая вокальной техникой.

«Дмитрий Хворостовский не нуждался в понукании — он штудировал симфонические партитуры, усердно гармонизовал задачи, много занимался фортепиано, выполняя программу даже не вокалиста, а музыковеда. Его преподаватель по сольфеджио, композитор Олег Леонидович Проститов, изобретал специально для Хворостовского все более и более сложные упражнения. А ведь все уже понимали, что Хворостовский – звезда», — писал красноярский музыкальный критик П.А. Юхвидин.

В 1988 году певец с отличием окончил музыкальный институт. К этому времени он уже три года работает в Красноярском театре оперы и балета.

Меня учили не издавать ни единой ноты в отрыве от целого, я и не могу спеть отдельную ноту, она должна быть частью чего-то большего. Чтобы петь, я должен летать.

Дмитрий Хворостовский

Красноярский государственный театр оперы и балета. 1985-1990

Первый спектакль в жизни будущего великого баритона состоялся в Красноярском театре оперы и балета 30 декабря 1984 года, это была опера Дж. Верди «Риголетто». В этом спектакле студенту II курса Дмитрию Хворостовскому была отведена пока ещё небольшая роль – партия Марулло. Марулло – это придворный, элегантный, фривольный, иногда даже способен пожалеть несчастного шута, поэтому Риголетто считает Марулло своим другом.

Сохранилась записная книжка певца, подаренная Дмитрию его мамой, где её рукой записаны первые четыре спектакля, в которых будет участвовать её любимый сын. Это было большим и долгожданным событием в семье Хворостовских. Первые шаги на сцене оперного театра, служение театру, музыке, оперному искусству – это было начало большого творческого пути, то, о чем мечтали родители Д.А. Хворостовского, к чему готовили своего единственного сына.

«На втором курсе института уже пел на сцене краевого театра оперы и балета. Первая моя партия — Марулло в «Риголетто». Студентов младших курсов редко приглашали в труппу, я был взят в виде исключения. Чувствовал, что готов к серьёзной работе, рвался в бой, чем нарушал привычный порядок вещей».

Потом была роль Вани Земнухова в «Молодой гвардии» Ю. Мейтуса, детские спектакли. Почти сразу после роли второго плана в «Риголетто» молодому, неопытному артисту стали доверять ведущие партии: князь Елецкий в «Пиковой даме» П.И. Чайковского, Онегин в опере «Евгений Онегин» П.И. Чайковского, Жермон в «Травиате» Дж. Верди, Валентин в «Фаусте» Ш. Гуно, Сильвио в опере Леонкавалло «Паяцы».

Самыми звёздными работами юного Хворостовского в Красноярском театре оперы и балета, по мнению красноярцев, были Евгений Онегин и Жорж Жермон. Партнёршей по этим спектаклям была ныне народная артистка России Лариса Марзоева. Великолепный дуэт (Дмитрий Хворостовский – Жермон, Лариса Марзоева – Виолетта) покорил красноярскую публику. Вместе они играли и в «Евгении Онегине»: Хворостовский – Онегин, Марзоева – Татьяна.

Более опытная и чуткая партнёрша помогала юному, но очень одарённому вокалисту. «Дима к нам пришёл молодым мальчиком — и поначалу на репетициях очень стеснялся. Ну, представьте, я его на тринадцать лет старше, а нам в «Риголетто» надо играть любовные сцены. И я ему просто сказала: «Дима, представь, что я — это не я, а ты — это не ты, и мы играем наших персонажей». И он быстро перестроился, перевоплотился… Мы уже тогда все понимали, что Дима настолько горит своей профессией, что пойдёт очень далеко и в нашем провинциальном театре надолго не задержится», – вспоминает Л.В. Марзоева. С тех пор и по сегодняшний день Дмитрия Хворостовского и Ларису Марзоеву связывает крепкая личная дружба. В 2000 году Хворостовский специально приезжал в Красноярск, чтобы выступить на бенефисе ведущей солистки Красноярского государственного театра оперы и балета Ларисы Марзоевой.

Помню, Дима пропадал в театре, даже если не был занят в спектакле, я его всегда видела за кулисами, не в зале. Он учился у нас всему: как надо и как не надо. А уж когда шла постановка «Евгения Онегина», он не пропустил ни одной сцены этого спектакля на репетициях, даже если репетировали сцены, где он не был занят. И не помню, чтобы Дмитрий снисходительно относился к детским спектаклям, правда, это был только Ёжик в «Теремке», но с каким удовольствием он пел этого Ёжика…

Лариса Марзоева